#Год_памяти_и_славы #75летпобеды
#Детивойны
"Не порастёт травой забвения"- 4-й сборник воспоминаний о Великой Отечественной войне из серии "Народная летопись". Рассказы перенесённые с диктофонных записей на бумагу.
Зилгалова Антонина Григорьевна.
1931 года рождения, девичья фамилия Григорьева. Родилась я на хуторе Малые Имшары. Нас было две сестры: я и Тамара, она с 33-го, младше меня на два года.
Переходили мы с хутора в 40-м году, в Воробьи. В июне в 41м началась война, а в августе уже у нас были немцы. Мы за четыре километра отъезжали в лес, от немцев уехали.
У нас была бабушка старая, парализованная. Мы ее с мамой оставили на дороге около камня, под горой: «Как устроимся, приедем за тобой...» Вернулись за ней в тот же день, к вечеру. Перед этим рядом с бабушкой разорвался снаряд, как только ее не зацепило... Увезли ее тоже в лес.
В лесу жили две недели. Поросята, куры у нас были дома оставлены, а коров отогнали с собой в лес. И вот через день-два пасем коров, видим, немцы едут. Мы бегом. А женщины вышли на гору, немцы им кричат, чтоб руки вверх поднимали. И поехали эти немцы в Скворцово.
Потом через дня два-три солдаты наши прошли, выходили из окружения. Потом мы вернулись домой. Пошли женщины наши в деревню покормить скот, а немцы заставляют: «Идите домой!» Ну, все домой и вернулись.
Немцы у нас не долго были. Сильно нас не притесняли, но нахальные, конечно, были немцы. Вот где Пожня, тут у них обозы стояли.
Мы, ребята, бегаем, собираем банки, ерунду всякую собираем. Они сидят газеты читают, и оправляются тут же, им нипочем, что мы рядом. Сильно плохие были такие рыжие немцы, это как сорт у них другой. Забыла, как их называли, соседка - та помнит...
К нам повадился немец ходить за молоком, нормального сорта, не рыжий, и молока немного брал, чтобы ребятам оставалось. Показывал фотокарточки, у него тоже таких две девочки. А все равно говорит: «Москвы капут!» Хоть хороший, хоть нехороший, а все «Москвы капут»...
Женщины уходили на работу, а у нас дома любили собираться ребята. В этом краю было одиннадцать девчонок! В нашем доме собирались еще потому, что у нас бабушка лежала парализованная. Как-то раз сидим, приходят эти рыжие. Посчитали ребят, говорят: «Тьфу!» Видят, куча ребят и баба старая... И пошли они к соседке, к Плуженковой Анне.
Она баба такая матюжная была, не боялась их. Как она их матом! А они у нее устроили штаб и жили. И хлеб еще едут енный! Она от них буханку отнимает, и матом! а они ей: «Матка, матка, пук! Пук!» Мол, застрелим. Все равно их не боялась. «Я тебе пукну, - говорит, - я тебе пукну!..»
У нее племянница была, Фроська, и другие девки - молодые, красивые. Немцы хотели с ними гулять. Как только немцы к ним подвязываются, девки сразу за бабой Нюшкой, та их быстро угомонит...
Где-то немцам попалась партизанка. И вот бегут они за ней, а она уже бежит мимо нас. Куда ей деваться: к нам нельзя, побегла на край, там тетка Наташка жила.
Партизанка ей говорит: «Женщина, дайте мне что-то делать, или шить, или вязать, что-нибудь...» Та быстро ей дала шить, она шьет. Немцы, пришли в избу: «Матка, партизан!» «Ну, ищите...» Ищут, не нашли никого. А девка эта, партизанка, сидит шьет. Наташка немцам говорит: «Партизанка бегла под гору» Они под гору, а партизанка отсидела, потом ей Наташка говорит: «Ты уходи, а то нас убьют». Так и ушла.
Помню, как немцы уходили. С собой они гнали наших пленных. Жутко было это видеть. Мы выходили на дорогу, но немцы к пленным нас не подпускали.
Потом нас бомбили. Одна бомба попала в дом, хозяйка в печку клала дровы, так ее и убило. Еще одну женщину немцы убили с самолета.
Вот так мы и жили. Голодно было очень, но выжили. Отец с войны вернулся в 46-ом. Он шел с госпиталем. Был такой врач Яропольский, очень хороший врач. Вот с ним с госпиталем отец дошел до Берлина.
После войны мы работали много, так теперь не работают, как мы работали. Я еще раньше, с 12 лет работала. Почту носила со Скворцова, 12 километров. Мамка проведет лесом, а там плакавши бегу.
На быках работала. Мужики едут на конях, а я сзади на быке, сижу в ящике на санях, еду в Скворцово за удобрением. В молодости была звеньевой, в 53-ем году меня поставили бригадиром. А в 55-ом взяли в бухгалтерию, и там уже я проработала до конца, до пенсии. ...
Все равно было хорошо. И голодно, и холодно, и одевать нечего, но все равно было весело. Нам веселее было, чем нынешним. Что это за гулянки у них, никакие гулянки... А у нас, бывало: выйдем на улицу, идут люди со всех сторон, со всех деревень, гармони играют! Весело было...